– Алексей, помнится, сразу после завоевания золотой медали Лондона ты говорил, что никаких особых чувств не испытываешь… Уже две недели прошло с момента триумфа… Что-то изменилось в эмоциональном отношении?
– Может, это удивительно, но как все было – так и осталось. Никакой эйфории, куража…
– Вероятно, все эмоции выплеснулись перед Играми?..
– Не сказал бы… При подготовке к Олимпиаде больше было переживаний, в голову лезло абсолютно все: и хорошее, и плохое. Строились планы, были ожидания, но до последнего не верилось, что все сложится настолько хорошо.
– Груз ответственности давил? Ведь, судя по чемпионату мира-2011, ты приезжал в Лондон главным фаворитом… Хоть ты и был тогда третьим, но россияне, обошедшие тебя, не явились в Великобританию…
– Тяжело сказать… Поскольку все спортсмены, приехавшие и не приехавшие на Олимпиаду, готовились к турниру, все они сильные, конкурентоспособные. Да, то, что не было россиян, наверное, сказалось на моей позиции, может, в противном случае я не добрался бы до «золота». Но, как говорится, соревнования начинаются с подготовки: кто ее выдерживает – тот идет дальше. Потом – допинг-контроль: кто-то его проходит, кто-то нет. Затем – официальное взвешивание: и здесь могут отсеяться те, кто не соответствует весовой категории. Так что я считаю, что все, кто не приехал на Олимпиаду, в том числе и сильные россияне, – это не просто их нежелание, видимо, на каком-то этапе они с чем-то не справились. И уже непосредственно на Олимпиаде отдельные соперники выступили ниже своих возможностей, но все были в равных условиях.
– Чемпионская попытка в толчке (227 кг) далеко не является твоим наилучшим достижением – ты и на упомянутом чемпионате мира толкал больше. Победителей, конечно, не судят! А что случилось во втором подходе, когда 226 кг не покорились?..
– Там была небольшая техническая ошибка, наверное, связана с моей неидеальной готовностью. Незадолго до Олимпиады у меня обнаружились проблемы с коленями – надрыв мениска. Необходима была операция, но с ней решили повременить, где-то рискнуть. Поэтому при подготовке я не мог нагружать себя по максимуму, чтобы окончательно не «сломаться». И во время Олимпиады присутствовала боязнь, что в самый ответственный момент здоровье подведет. Но все сложилось прекрасно – риск оказался оправданным.
– Теперь, как я понимаю, есть возможность сделать операцию, Олимпиада ведь позади?
– Скорее всего, так и будет. Вероятно, придется воспользоваться услугами какой-то европейской клиники. Определенные переживания по поводу исхода операции есть, но радует, что это довольно стандартное хирургическое вмешательство – многие спортсмены проходят через это.
– Конечно, любая операция – это определенный риск. А есть непосредственно желание продолжать идти к новым высотам тяжелой атлетики?
– Сейчас сомнений вовсе нет – да, попытаюсь замахнуться на Рио-де-Жанейро-2016. Это раньше были противоречивые мысли, бывало, хочется бросить эту штангу и не возвращаться к ней, но в этом, может, и закаляется характер, когда говоришь себе «все, хватит, надоело, больше не могу», но потом продолжаешь двигаться вперед. Такое ощущение подчас приходит несколько раз в день, но важно его преодолеть. Думаю, такая ситуация есть в любом виде деятельности, есть какая-то грань, через которую надо переступить, сцепив зубы.
– А не хотелось после Олимпиады журналистам сказать что-то типа «все, хватит, надоело, больше не могу»? Ты, наверное, давая интервью, больше устал, чем на тренировках…
– Нет, я же понимаю, что у каждого своя работа, у каждого она специфическая и по-своему трудная. Да, подчас хочется отказать, не давать интервью, но удается переступать через некую грань – все-таки средства массовой информации популяризируют спорт в стране, это всегда надо делать, не забывать о тяжелой атлетике.
– И последнее… С выплатой премиальных за «золото» проблем не возникло?
– Нет. К счастью, все благополучно, получил карточку, на ней есть деньги – грех жаловаться (смеется). Насколько я знаю, у других медалистов в этом плане тоже все хорошо.